[Volvox]

Франц, это тебе =)

Алый, огромный, неимоверный закат гигантскими бардовыми клубами раскрывался на небе. Подобно погибающему цветку, распустив увядающие, высохшие, сгорающие в неистовом огне заходящего солнца листья, он медленно истлевал на пылающем небосводе. Чёрные, густые, ядовитые копны дыма обвивали его, сливаясь с кровавыми потоками на краях грозовых туч, воссияв диким бронзовым пламенем, кипя, шепча, поднимаясь к тёмной полосе спадающей мглы, оголив пульсирующую плавленую, красную черту горизонта. Огненное существо словно вырастало из раскалённой лавы, сжимаясь, распуская багровые бутоны, питаемое мрачными колоннами взмывающего дыма. Небо плакало, ревело, даровая сорваться, раздавить под чудовищной мощью, лопнут кровавые цветки, зальют улицы отравляющим соком, рассыплется дым, поглотив в чёрном безмолвии окружающий мир; чудовищное тело грозы нависало над дрожащим городом.
Треск пожирающего пламени, раздробленного дерева слышался повсюду, изнывающие светящиеся искры слетали с мёртвого огня, подобно всплеску, бледной вспышке воссияв, угаснув, растаяв в высохшем пространстве. Всюду сыпались камни, горящая пыль въедалась в разрушенные, истлевшие стены, чёрные раны, следы безумного огня, смертельные побеги разрастались по чахнувшим туловищам домов, сжимая, разбивая камни, тела их сыпались в прах, один за другим, горячий ветер мгновенно поднимал серые останки, разбрасывая среди погибших улиц.
Вдалеке раздался крик, слабый, чахнувший, опавший гром, тихое журчание, пойманное, захваченное, растерзанное в шипящих когтях пламени; отдалённые взрывы глухими раскатами долетали до занесённого пеплом города, вскопанной, нелепо, безумно всклокоченной земли, погибающей в оставленных кратерах. Подобно жуткой болезни, они впились в неё, высосав жизнь, разрастаясь, тысячи могил, обрушившись со стальных птиц визжащего неба. Чёрный высохший фонтан из растерзанной земли мигом взмывал ввысь, песчаным дождём спадая наземь, ещё горячие от минувшего взрыва, серые клубы пара струились с трепещущих камней. Бушующая, безудержная война двинулась прочь, прочь от пылающего склепа, скорыми шагами выжигая в почве глубокие следы, истребив плоть, истерзав пространство, взмесив трупы домов и былых улиц, смешав в грудах камня и пепла, оставив дикий огонь жадно пожирать их тлеющие останки.

Взрыв, и дрожащий гром мгновенно разбежался по бурой стене, она задрожала, затрещала, наземь посыпались камни, разбившись у ног, покрыв грязной пылью, всхлипнула земля, яркое, яростное пламя пронеслось над головой, охватив болезненной волной сдавливающего жара. Франц быстро зарыл голову рукой, нагнувшись, съежившись за спасающим камнем былого здания, бросив испуганный взгляд к окну. Горячее треснувшее стекло с визгом лопнуло, острые осколки брызнули наземь, въедаясь в кожу, с изнемогающим звоном распадаясь на каменном полу. Дрожащей рукой солдат схватился за пульсирующую кровоточащую стену, резкие белые вспышки резали взор, синие пальцы едва держали оружие, Франц выронил револьвер, тяжело дыша, голову словно пробило насквозь, монотонный гул раздавался в сознании.
- Merde, - кашляя, едва прохрипел солдат, нащупав у ног гранату, вытянув зубами холодную пыльную сталь, приподнявшись, бросив в горящее окно, отвернувшись, сползая вниз по стене, уловив отдалённый гром вдали, ощутив мгновенное биение в стену, болезненный судорог, закрыв глаза, чуя запах гари и раскалённого металла. Блаженная слабость окутала его, капли пота стекали с щёк, где-то по ту сторону пространства раздавались бешеные крики, рёв автомата, там, за спасительной стеной, в кишащем недре обезумевших солдат. Франц ощущал приятный вкус крови на губах, горячей, согревающей его, стало неимоверно легко; с отчаянно горькой улыбкой он нащупал близ себя револьвер, подняв с земли, стянув курок, вновь услышав предательский пустой щелчок. Оружие с глухим стуком выпало из пальцев, Франц облегчённо вздохнул, устремив взор в бездонную черноту нависающего неба. Тусклые звезды лились с небосвода, оставляя размытые дорожки на тёмной, пронизанной огненными брызгами пелене, лишь вдали ещё слабо сияла голубая полоса, одинокая, утопающая в ночной глуби небесного омута. Серые тени ползли к нему, простирая оборванные лапы, длинные, сотканные из мрака. С холодного камня сочилась вода, смешавшись с кровью, испаряясь на огненном горящем ветре. Франц хотел разом открыть глаза, разогнать неистовую дрёму, медленно подняв руку, он вытер со лба грязь и пот, подняв глаза к небу, к плещущимся аллеюще-синим волнам.
Но нечто вдруг заставило встрепенуться, Франц разом повернул голову направо, слабый, едва различимый шорох раздавался недалеко, приближался, шуршал, скрёб, скрипел, хруст отпадающих камней, сопение, тяжёлое отрывистое дыхание. Бонфуа медленно взял револьвер, нацелившись на пробирающегося незнакомца, сощурившись, желая разглядеть в изредка пробиваемой пламенем мгле выбравшегося из развалин человека.
- Стой, если хочешь жить, - хрипло, громко проговорил он, щелчком натянув курок. Фигура вздрогнула, разом остановившись, застыв на месте, потом быстро, испуганно замахав руками, скорее подбегая к Францу, грязное, замазанное серой пылью, кровью и сажей лицо Альфреда прояснилось в тусклом свете пламени, солдат упал близ него на колени, переводя дух, схватившись за грудную клетку.
- Подожди, брат, это я, - едва отдышавшись, отрывисто проговорил американец, не стреляй, я тут. - Прислонившись спиной к раскалённой стене, Альфред сполз вниз, обхватив руками колени, запрокинув голову, стараясь поймать ртом несколько глотков горького воздуха.
- Везёт тебе, что у меня патронов не осталось, а то пристрелил бы, - мрачно улыбнулся француз, - ты чего здесь?
- А? - как бы проснувшись от мгновенной дрёмы встрепенулся Альфред, смотря на Франца сквозь мутные стёкла разбитых очков. - Я к тебе.
- Idiot, - пробурчал Бонфуа, - шёл бы лучше к своей дивизии, там хоть безопасно, - и на лице его снова выступила печальная улыбка.
- Да ну, - глупо улыбнулся Альфред, - у меня итак патронов больше нет, я им не помощник.
- А что ты хочешь от меня?
- Людвиг что-то совсем с ума сошёл, - грустно усмехнулся американец, - не знаю, чья идея это вообще была здесь высадиться.
Вдали прогремело несколько взрывов, мгновенных всплесков, потом пространство вновь окутала чёрствая тишина. Жаркая душная летняя ночь давила, лишала дыхания, Альфред устремил взор к серой черте горизонта, Франц опустил взгляд к каменному полу.
- Кстати...я вот...я зачем пришёл, - начал было Альфред, закопошившись, расстегнув дырявую куртку, оттянув внутренний карман, достав оттуда бережно заверченный в немного потрёпанную газету кулёк, а там ещё раз в бумагу, а под ней несколько раз обвёрнутый салфетками. Американец протянул свёрток Францу, тот остался недвижим, Альфред аккуратно положил кулёк ему на колени.
- Что это? - хрипло, устало спросил француз.
- Ты разверни, - слабо улыбнулся Альфред.
Франц быстро и неровно содрал газету, стянул бумаги, разворачивая пальцем салфетки, хотев уже протянуть руку внутрь, но пальцы его наткнулись на нечто липкое, немного смазанное, едва упругое.
- Что это?! - вздрогнул Франц.
- Ты понюхай, - тихо ответил Альфред.
Француз медленно поднял пальцы к лицу, проводя у носа, потом едва коснулся губ, быстро лизнул, скоро, недоверчиво опустил руку в свиток, достав небольшой, немного помятый кулёк, всё ещё не смея поверить, с жадностью откусил верхушку. Нечто сладкое и не нежное ощущалось во рту, знакомый, манящий вкус, Франц не мог припомнить, когда в последний раз... что это... нет... не может быть... Вкус детства, вкус незабвенного счастья, вкус солнца на лужайке, вкус других времён, безмятежный смех, резвиться с друзьями в траве, бумажные корабли после дождя, лиловые поля, синее море, счастье, безграничное забытое счастье. Вкус родины.
- Эклер, - улыбнулся Альфред, - я уже боялся, что помнётся в дороге.
- О-откуда у тебя?
- Да так, - засмеялся американец, - сегодня день твоей Свободы, или ты уже забыл?
- Idiot, - усмехнувшись, пробурчал Франц, с тихой улыбкой доедая подарок.
- А знаешь, - улыбнулся Альфред, закинув руки за голову и устремив взгляд к светло-голубому рассвету, - я не верю, что мы сегодня умрём. Не верю.
- Petit idiot, - слабо проговорил Франц, чувствуя ещё нежный вкус родной выпечки.
Восход нежным теплом лёг на лицо, бережно согревая его, Франц закрыл глаза, чувствуя свежую утреннюю влагу.
Яркое, золотое солнце пробивалось первыми лучами за светлой чертой горизонта.