Ещё один страшный пост

[Volvox]

На самом деле я всё хотел чего-то написать, ибо в последний раз садился за клавиатуру только в апреле, а это было страшно давно. Просто то, что у меня в голове, оно до сих пор такое мутное и бесформенное, так что его придётся ещё думать и думать. Поэтому пусть тут хоть повисит как Сейбер рубит Гильгамеша, вроде отписки, что за этот год я всё же немного, но сделал.
Писалось под такую шикарную музыку, эх))

Автор: Volvox
Название: Святой Грааль
Фандом: Fate/Zero
Размер: мини
Персонажи: Артурия, Гильгамеш, Кирей
Жанр: ангст, экшн


Чёрное небо возвышалось над замершим испуганным гордом. Как мрачное, натянутое, напряжённое полотно оно дрожало под горящими клубами раскалённого воздуха. Тёмные клочья его свисали меж стальных, серых, твёрдых грозовых туч, застывших безмолвных зрителей царящего ужаса. Полотно извивалось, трепетало, подавленное, изнемогающее, жуткие молниеносные вспышки разливались по его телу, прожигающие белые раскаты. Смертельный свет - угасал, исчезал, испарялся; страшный, глухой, глубокий скрежет нагонял его стопы, чудовищный звук бьющих барабанов, раздробленных камней; небо стонало, поддавалось, кипело, бурлило, лютые громовые волны проносились по изодранному его телу, оставляя алые порезы, с диким свистом уносясь в глубь настигнувшего мрака. Свирепые тучи отражали багровые, красные, пепельно-жёлтые лучи; они судорожно, в животном страхе вцеплялись в грозные туловища, они прятались, спасались, робея, витая в нечеловечном испуге обрушиться, утратить последнюю опору, упасть в бездонную пропасть раскрывающегося кошмара. Ветер утих, бежал, растаял, в бушующем, захватившем землю огне, размытые куски горячего воздуха дрожали, колыхались, медленно подымаясь к мёртвым безжалостным тучам. Едкий, обжигающий запах пронзил пространство, чёрствый, высохший, убивающий. Чёрный дым срывался с полыхающих крыш, неестественно дёргаясь, сжимаясь, тонкими струями тянувшись к смертоносным молниям, вливаясь в израненный поток увядающего неба, наполняя его глубину тяжёлым проклятым ядом, собираясь, скручиваясь среди запятнанных багровых клочьев. Жар, невыносимый немой жар расползался по чёрствой, окутанной пламенем земле, охватив изнывающий квартал обречённого города. Брошенный надеждой, бессильный, чахнувший; ему осталось лишь горестно созерцать проклятую, мучительную смерть несчастных жителей.

За что они бились? За что столь отчаянно дрались эти люди, готовые отдать жизнь ради исполнения тайной, заветной, недосягаемой мечты? Столь далёкой, невозможной, но нет, близкой, ощутимой, стоит лишь протянуть руку, одержать победу над противниками, и святая реликвия засияет в твоих руках, наполнит разум и сердце неимоверным счастьем, раскроет ворота перед твоим самым заветным желанием. Они верили. Слепо, самоотверженно, готовые погибнуть в чудовищных схватках, лишь оказаться немного ближе к волшебном кубку. Искренняя надежа, наивная вера питала их души, давала желанное тепло, то далёкое умиротворение, за что они могли ухватиться, что вело их вперёд, неугасимой небесной целью сияя перед тускнеющим взором. Они боролись за жизнь, за мир и справедливость, за себя, за других, отдавая последнее в бездонный золотой сосуд. Как, за что столь легко исполнимая, столь насмешливо близкая мечта могла и впрямь оказаться для них реальностью? За чашу детской надежды эти люди платили собственной кровью.
Они были обмануты.
Неземная сказка оказалась мёртвой, убийственной, уничтожающей. Дрожащие израненные руки их тянулись к неугасимому образу, блаженному артефакту; кто посмел столь жестоко посмеяться над воинами, погибшими за ложное мечтание?
Он появился. Обвитый легендами кубок предстал перед ними, но больной, искажённый, наполненный лишь кошмарной смертью и безудержным хаосом. Он не умел приносить людям счастья.

Две фигуры, грозные, могучие, великие, витали в глуби кипучего пламени, глаза их сверкали решительным диким блеском, сухое дыхание слетало с губ, раскалённые лучи спадали с горящих доспехов, пальцы крепко сжимали верное оружие; благоговейный меч покоился в руках юной девушки. Синее одеяние колыхалось на огненном ветре, испаряющиеся капли стекали по бледному лицу, тело пронзила ледяная дрожь, едва сумев устоять на ногах, измождено, лишь на миг закрыв глаза, она словно ощущала расстилающиеся на коже языки жгучего пламени, они рвали, терзали, подавляли её обессиленный облик. Треск расколотого дерева, раздробленных камней раздавался повсюду, заглушая зверский гул окружившего воинов пожара. Едкий дым резал взор, окутывая кипучую кошмарную картину в неясный трепещущий шлейф, земля сотрясалась под ногами, неимоверные громовые вспышки рушились наземь, вонзаясь в мёртвую землю, разлетаясь на сотни жгучих мерцающих искр. Издав тихий подавленный вздох, девушка устремила резкий пронзительный взгляд на противника, черта губ её сжалась, вздрогнула, с яростным криком, отчаянно, рыцарь кинулась на короля; но лишь улыбка озарила его лицо, увернувшись, парировав лютую атаку, правитель откинул её нападение своим орудием; упав, согнувшись, взвыв, девушка вонзила лезвие в грунт, удержавшись, развернувшись, нечеловечной силой вырывая клинок, занеся над головой, оттолкнувшись от земли, обрушив бешеный удар. Оглушающий свист раздался в воздухе, затрепетало поглощающее пламя, застонало пространство, противник едва сумел удержать атаку, подняв меч, упираясь в почву, дрожащая сталь тлела, кипела, звенела, белые искры разлетались, вспыхивали, бились о золотые, усыпанные порезами доспехи. Облик короля искривился; взревев, он всем телом отбросил девушку; ударившись о грунт, отлетая, она разом вскочила, скользя по пепельной земле, оставляя чёрные царапины на расколотой дороге. Глубокие трещины поползи по серому камню, мрачные, опутанные тьмой пропасти раскрывались в почве, разинув кипучие пасти, острые прожигающие языки пламени выхлёстывались из их недра; бешеный огонь мгновенными струями взмывал в воздух, багровыми вспышками рассыпаясь меж лютыми противниками. Гильгамеш вздрогнул, и словно безумное трещащее пламя охватило, прожгло, поглотило его очертание, наполнило вены горящей сталью; с нечеловечной скоростью он помчался на девушку, рыцарь мигом отскочила, но алые, испаряющиеся клубы потекли с её руки, острая боль сочилась с кожи. Жадно впитывая свежую кровь, проклятое оружие озарилось кошмарным чёрным блеском, Король Героев вдруг замер, но лишь на неистовое мгновенье, сверкающий клинок его застыл в воздухе, вспыхнув; завертевшись со свистом, оказавшись лишь в дыхании от лица девушки. Артурия разом вскинула Экскалибур, и ужасающий взвывший ветер сорвался со столкнувшихся лезвий, поймав, охватив врагов; в жуткой воронке закружилось, поднялось чудовищное пламя, с криком взмывая к пепельному небу. Слабый, едва уловимый звон раздался в пространстве, он бросился на неё, в бегу, она стояла неподвижно; дикий гул окружил их, трепещущая неистовая волна откинула противников; Гильгамеш отлетел к стене горящего здания, безумный огонь мгновенно протянул к нему когтистые лапы, прокрадываясь за горящие доспехи; король разом схватил оружие, оттолкнувшись от шипящего пламени, промчавшись сквозь тлеющие руины, взмыв в высь, оказавшись над рыцарем, Артурия откатилась по земле, свирепый меч разодрал грунт; неясные картины мерцали перед взором, уши закладывал глухой шум, проклятый свет резал глаза; не сумев отдышаться, рыцарь вскочила, нащупав пальцами верный клинок, отбивая, парируя нескончаемые удары. Тело пылало, словно наполненное ртутью, руки тяжелели с каждым мгновеньем, пронзающие раскаты проносились по ним, исступленное биение, туловище немело, немыслимый холод расстилался в грудной клетке, поражал её, мучительно медленно пробираясь к отчаянно бьющемуся сердцу. Он был безумен, безудержен, беспощаден, земля дрожала, увядала, изнывала под несчётными его атаками. Но вдруг белая, пылающая, трепыхающаяся искра прожгла пространство, Гильгамеш в испуге раскрыл глаза, неимоверный свет гигантской волной обрушился на него, срываясь с легендарного клинка; тяжело дыша, опустив голову, опираясь на оружие, девушка стояла, всё ещё держась, медленно подняв лезвие; великий меч опутали несчетные сверкающие нити, хлещущие, рассекающие воздух, она отбила его атаку, вскрикнув, совершая мгновенные выпады, словно ослепнув, в бешенстве потеряв мир, время, пространство; гремящие взрывы, кишащие искры, беспощадные вспышки слетали сцепившихся двух лезвий, поражая, отравляя, заглушая чудовищный огонь. Он не мог более держаться, острые, глубокие порезы отражались на доспехах, по лицу стекали бардовые капли, руки его дрожали, мёртвой хваткой вжавшись в оружие, отражая громовые нападения; в безумной апатии она наносила могучие удары, ничтожная, оставленная в сердце кипучего пламени, преследуемая лишь одной жуткой мыслью. Её взор полыхал, бешено, отрывисто, словно царящий проклятый огонь охватил её, отравил, наполнил ядом желанного кубка. Жестокая, беспощадная битва; смертельная, благоговейная, великая реликвия оставалась единственной ценой слабой надежде, лютому страху, бесчеловечному всепоглощающему пожару. Артурия на миг закрыла глаза, ощущая наполнившую её роковую силу. Они стояли неподвижно, друг напротив друга, безудержная ярость отравила их лица, иступила сердца, мечи их сверкали чудовищным пламенем; они стали его частью, превратились в единое целое зверского пожара, убившие чувства, на мгновенье, на жуткий кошмарный миг. Белый свет окружал её меч, алые раскаты расползались по его лезвию. Глубокий подавленный гул раздавался в пространстве, оружия трещали, кипели, израненное лицо девушки выражало пламенную решительность. Гильгамеш ступил шаг, меч его вспыхнул; и будто время исчезло, остановилось, на размытой мелькающей картине запечатлив их, мчащихся вперёд, пронзённых единой смертоносной целью; лики их исказились в жутком крике, дикий огонь ревел, метался, роковые лезвия трепетали, свирепые лучи опутали безудержных королей, ужасающих лютых воинов...

Ледяные, кровавые руки болезненно дрожали, взор темнел, из уст раздавался лишь глухой хрип. Словно сотня игл вонзились в горло, багровая жидкость стекала с его губ, он лежал на земле, испуганный, поражённый, умирающий. Тело более не поддавалось ему, жгучий холод окутывал ноги, горячий пот стекал со лба, окруженный бешеным пламенем, оставленный, проклятый. Кирей видел лишь яркие вспышки, гнусные отголоски зовущего его пламени; они ждали его, отвержено, протягивая багровые лапы, дикие огненные звери. Но нет, этого не могло быть, как, яркий охватывающий свет, он в восторжённом ужасе взирал к полыхающей белой сфере, чёткий, искрящийся контур всё чётче вырисовывался перед ним, это был он, Святой Грааль, но как? Желанный сосуд раскрывался перед ним, горящий, великий, немыслимый. В неистовом благоговении, трепещущей от страха рукой он приблизился к нему, пальцы обжигали кипучие лучи, неземной, могущественный, прекрасный. На губах человека оказалась слабая истощённая улыбка, конец, сладчайший роковой конец, он жаждал лишь блаженного увядающего спасения.
Я хочу, чтобы всё исчезло.

Он взмыл ввысь. Возвышаясь над тлеющим городом, сжигая, умерщвляя облака, раскрывая огромные, золотые, багровые, пламенные крылья. Пепельно-чёрный шлейф тянулся за его жуткой, неземной фигурой, охваченная брутальной красотой птица, небесный огонь, затмив тучи; рассыпчатые красные перья её клочьями сыпались к земле, к обречённому кварталу; запрокинув голову, мёртвый феникс издал мучительный содрогнувшийся крик, алое пламя вырвалось из его глотки, испаряющимися клубами исчезая в поражённом пространстве. Огненный зверь замер над землёй, тонкие струи лились с его расплавленных крыльев, мерцающими языками спадая на землю, превращая треснувший камень в кипучую лаву. Иссиня-чёрный, поглощённый в бездонной мгле небосвод, тёмные мелькающие силуэты разбитых зданий, грозная, ослепляющая, благоговейная птица расправила трепещущие крылья, пронзая, прожигая ночной пепельный мрак. Под ней расстилались осколки прежнего утраченного величия, догорающего в слабом пламени, блаженно тянущего дрожащие руки к проклятому смертельному существу. Оно вдруг застыло, лютое пламя на миг замерло, утихло, умолк почерневший город. Холодная исступлённая тишина пронеслась меж былых улиц и домов, подобно ядовитому дыханию; неестественно согнув шею, птица подняла, разинула клюв, едва сжимая крылья, закатив призрачные глаза, корчась от боли, издав глухой хрип, и вдруг взревев, потеряв опору, обрушившись к чахлому кварталу, огненные мгновенные густые потёки полились с отравленного неба, с неистовой мощью она вонзилась в землю, визжа, раздробляя пространство, кипучее страшное демоническое пламя промчалось по тлеющей почве, поглощая дома, людей, окутав, заключив нагой мир в полыхающем горящем туловище. Красные, убийственно-алые цветы распустились на каменных стенах, лепестки их дрожали, трепетали, переливаясь оранжевым, белым, багровым; порождая новые набухающие бутоны, жгучие огненные ветки с треском разрастались по чёрному кварталу, оставляя окутанные пеплом порезы. Лепестки рассыпались, мерцая, неистовый вихорь кровавых цветов окружил испуганных жителей, опутав беспомощные фигуры; блистающие искры, касаясь, поражая тела, бросая наземь, пламя прожигало, оставляло чёрные дымящиеся раны. Они не сумели более кричать, огонь душил, подавлял их, искрящиеся языки; он ослеплял их, погасил взор, неимоверно яркий, огненные лепестки кружились над городом, жители метались, онемев от зверского ужаса, ища беспомощного тлеющего укрытия. Лапами демона он давил их, разрывая охваченных огнём призраков, смертоносными клыками впившись в дрожащие пламенные очертания. Визжащие, ревущие, шипящие существа разбегались по улицам, разметая осколки стен, погребая тела, заточив в мучительные полыхающие тюрьмы, мерцающие искажённые морды, дымящиеся куски шерсти, раскрытые пасти, изодранные уши, они срывали клочья, жадно пожирая сожжённую гнусную добычу. Неслышимая могучая великая волна катилась от праха мёртвой птицы, не успев обернуться, взглянуть на бесчеловечный облик своей погибели, жители словно замерли в ничтожной попытке спастись; она нахлынула, огненные, пронизанные алыми венами клубы охватили их, подобно увядающим лепесткам спадало человечное очертание, окрасившись в багровый цвет, сжимаясь, трескаясь, сухими клочками слетая, искривляясь, сжимаясь, дымящийся сок растекался по земле, безумные звери жадно слизывали бардовую жидкость. Едкий пронзительный запах поднимался над городом, витающий смрад, дымчатыми струями воздвигнув руки к грозовому небу, извиваясь, шипя, треща, подобно чахлым догорающим теням. Люди измождено падали, не в силах более противостоять полыхающему призраку, отдавая тлеющие израненные тела беспощадному демону; словно взмахнув белой огненной плёткой, он тяжёлыми шагами ступал по кипучему кладбищу, рассекая, ощущая прохладные брызги на охваченной пламенем коже, поднимая мертвецов, устремляя чёрный, хохочущий взгляд в их опустевшие тёмные глазницы; карнавал, безумный танец пламенных тварей, безудержный, бешеный, яркие багровые цвета нарастающего кошмара, оскалившиеся рычащие пасти, искажённые лица, рассыпанные, сгоревшие в пепел тела. Ад, беспробудный поглощающий ад сорвался на землю, растерзал, уничтожил, истребил жизнь, поглотил надежду, порождённый демонами, сошедший из недра столь желанной, гнусной, проклятой реликвии.